Проповедь. Батюшка говорит воодушевленно, искренне, замерла со свечкой в руке баба Валя, прекратили тихую потасовку за карандаш дошколята у стенки. И вдруг на весь храм слышится мягкое, умиротворенное похрапывание. Это мирно вздремнула у своего подсвечника баба Тося.

Баба Тося - человек особенный. «Я молодая, я еще пожить хочу!» - запальчиво кричит она на батюшкины рассуждения о Царствии Небесном. «Тонь, тебе разве восьмидесяти еще нет?» - смеется кто-то из ровесниц. «Ну и что?» - хлопает Тося белыми ресницами.

«Тось, пошли на исповедь!» - зовет ее Клавдия, стоящая уже у самого аналоя. «Не, не пойду, еще не грешила!» - весело кричит Тося. «Как, а кто вчера «гулял»?» - улыбается Клавдия и на этой оптимистической ноте удаляется под епитрахиль. «Ой, и правда!» - Тося возвращается, берет клочок бумаги, плохо пишущую ручку и начинает выводить крупные буквы, диктуя себе на весь храм: «Вче-ра гу-ля-ла…»

Летом Тося пасет гусят. Их у нее много. Процесс выпаса происходит так: Тося и ее «дед» сидят у дома, перед ними бутыль наливки. «Тю-у, тю-у, тю!» - нежно зовет Тося птенцов, колышущихся по траве огромным пушистым бело-серым облаком. Дед, огромный, татуированными руками наливает, прищурясь,очередную рюмку. «Ой, батюшка, идем к нам угощаться!» - завидев батюшку, кричит Тося. Гусята разбегаются. «Тю-у, тю-у, тю! Батюшка, вот они вырастут - я вам гуся принесу!» И принесет.

«Баба Тося, ну что ж вы!?» - смущенно улыбается батюшка. «А что?» - недоумевает Тося. Она очень горда, она несла фонарь перед пасхальным Крестным ходом. «Я ж вам сказал: нести торжественно. А вы?» Прихожане не выдерживают и хохочут. Вся деревня могла видеть, как баба Тося, наподобие хорошего бегуна-спринтера оторвавшись от процессии, бодро шлепала калошами по весенней грязи, держа за кольцо фонарь (а красивый купили, совсем сказочный, как старинный…) и весело помахивая им, как авоськой.

Закончилась служба. Баба Тося чистит подсвечник. Пальцами тушит свечи, пальцы в воске. «Тось, расскажи, как ты сына от войны вымолила!» - «Да ну вас, сто раз слышали!» - «Нет, расскажи!»

Тося вздыхает и рассказывает.

- Сына моего Серегу взяли в армию. Тогда ж молчали про Афган, ничего не говорили. То есть все знали, конечно, но вслух говорить не разрешалось. И как-то Серега смог с знакомым весть на словах передать: всё, мать, меня в Афган везут, уже обучают, ну как там у них называлось-то это учение… Я плакать. И молиться стала. Просто молюсь постоянно. Иду корову доить - молюсь, иду на работу - молюсь, все время плачу и молюсь, плачу и молюсь, не переставая, остановиться не могу ни днем ни ночью. Господи, помоги! Пресвятая Богородица, помоги!

И вот - письмо приходит. Живой. А потом и сам вернулся. И рассказал. Прямо перед самой отправкой в Афган вдруг подъехал какой-то там начальник. Всех построили. Он назвал две фамилии, одну - моего сына, и велел им выйти из строя. Так вот, всех отправили на войну, а этих двоих назад вернули! Петька, младший сын, мне тогда говорит: мам, это ты его вымолила! Да, говорю, вот вымолила!

Баба Тося победно улыбается и возвращается к подсвечникам. «Ух ты, как закапано сегодня…»